|
Литературно-мемориальный музей Ф.М. Достоевского
Библиотека
Альманаха «Достоевский и мировая культура» Киносита Т. Антропология и поэтика творчества Достоевского. Сборник статей. Предисловие В.Туниманова. Санкт-Петербург:
Серебряный век, 2005 — 208 с. Смысл явления "Дежа-вю"
в творчестве Достоевского В некоторых произведениях Ф.М. Достоевского мы встречаемся со сценами, где герои высказывают своим партнерам странные слова в свете причинно-следственной связи. В романе «Преступление и наказание» Раскольников признает Соне, что он давно выбрал ее в качестве
принимающего его исповедь о том, кто убил Лизавету, еще тогда, когда
Мармеладов про Соню ему говорил, т.е., еще «когда
Лизавета была жива».(6, 253) Герой «Белых ночей» говорит Настеньке на первой встрече с ней такие странные слова: «Настенька, когда мы сошлись опять после такой долгой
разлуки, - потому что я вас давно уже знал, Настенька,
потому что я уже давно кого-то искал, а это знак, что
я искал именно вас и что нам суждено теперь свидеться»(2, 114). Дальше привлекают наше внимание сцены встречи Настасьи Филипповны и Мышкина в романе «Идиот», где герой и героиня
взаимно перекликаются словами: «Я как будто
его где-то видела»(Настасья)., «Я ваши глаза точно
где-то видел... да этого быть не может»(Мышкин)(8,
89-90). Что означает такое явление, которое соответствует термину психологической
науки <deja vu> в творчестве Достоевского? Это просто смешной психологический обман или имеет определенный идейный смысл? Кстати, вспоминаются слова Татьяны в любовном письме к Онегину: «Ты в сновиденьях мне являлся,/ Незримый, ты мне был уже мил/ Твой чудный
взгляд меня томил,/ В душе твой голос раздавался/
Давно...нет. это был не сон!/ Ты чуть вошел, я миг узнала,/ Вся обомлела, запылала /И
в мыслях молвила: вот он! » На какой основе произошло у Татьяны такое явление <дежа-вю>
- это легко понятно. Ее мечта давно была
воспитана сладостными романами европейских романтических писателей 18-19 вв. Герои из этих романов «все для мечтательницы нежной /В единый образ облеклись, /В одном Онегине слились.» Можно сказать, явление <дежа-вю> появляется несомненно на основе мечтательности как
показывает пример Татьяны. Тем не менее
мечтательность героев Достоевского иначе, чем Татьяны, не книжная,
более экзистенциальная. Посмотрим признание
Настасьи Филипповны: «Разве я сама о тебе не мечтала? Это ты прав, давно мечтала, еще в деревне у него,
пять лет прожила одна-одинехонька;
думаешь-думаешь, бывало-то, мечтаешь-мечтаешь, - и вот все такого, как ты,
воображала, доброго, честного, хорошего и такого же глупенького, что вдруг придет да скажет: <Вы не
виноваты, Настасья Филипповна, а я вас обожаю!> Да
так, бывало, размечтаешься, что с ума сойдешь... А тут приедет вот этот: месяца по два гостил в году, опозорит, разобидит, распарит,
развратит, уедет, - так тысячу раз в пруд
хотела кинуться, да подла была, души не хватало »(8, 144) В этом голосе Настасьи Филипповны звучит глубокое мучение, передающее ее трагическую ситуацию. Она открыла себя и свое прошлое в ответ предложение
Мышкина с такими его сострадательным
словами: «За вами нужно много ходить, Настасья
Филипповна. Я буду ходить за вами. Я давеча ваш портрет увидал, и точно я знакомое лицо узнал. Мне тотчас показалось, что вы как будто уже звали меня... Я... я
вас буду всю жизнь уважать, Настасья Филипповна»(8, 142) Глубоко тронутая словами Мышкина Настасья Филипповна открывается ему так: «Спасибо, князь, со мной так никто не говорил до сих пор, -<...>- меня все торговали, а замуж никто еще не сватал из
порядочных людей»(курсив мой-Т.К.,
8, 142) Несмотря на такую душевную благодарность Мышкину, Настасья не принимая предложение Мышкина в конечном счете,
ухолит с Рогожиным. Тут выясняется раздвоенный
образ трагической героини. Она, в действительности причинно-следственной связи, определяется как объект торговли (обратите внимание на ее слова «меня все торговали»). Она презирает всех, кто
торгует ее, прежде всего Тоцкого, Ганю,
прозрев их корыстные умыслы, и в некоторой степени
Рогожина, который, хотя некорыстный и только верный своей страсти в отличие от других, все-таки считает ее объектом
торговли. Только Мышкин относится к Настасье как к не объективированной другой личности, т.е., в отношении «Я - Ты» в истинно диалогическом анторопофилософском смысле. В поэтическом уровне Мышкин несомненно человек олицетворяющий авторское повествовательное диалогическое отношение
к другим персонажам. Все, кто встречается с ним открывает
себя бессознательно. Мышкин интуитивно прозревает муку собеседников и
сострадательно идентифицируется с ним.
Развитие сюжета романа с начала до конца зависит от такой
повествовательной функции его. Но Мышкин не кончается только такой функцией. Он олицетворяет антропофилософсий
идеал автора. Достоевский - романтик, антагонист просветительных идеей - категорически отказался от объективизации человека, по словам Бахтина,
<овеществления> . Бахтин отмечает так :
«<...> он (Достоевский - Т.К.), насколько нам известно, нигде не употребил самого термина<овеществление>,но именно этот термин
лучше всего выражает глубинный смысл его борьбы за
человека».1. Правда в этом контексте Бахтин связывает <овеществление> с экономическими
корнями, условиями капитализма, но его смысл гораздо шире
и очевидно означает именно такую принципиальную
позицию, которая превращает «живого человека в безгласный объект заочного завершающего познания».2.. Именно такой позиции объективации человека противостоит отношение Мышкина ко всем людям как олицетворяющего антропофилософский
идеал «Я - Ты». Теперь обратим вниманием на Мышкина как на
фигуру существования в сюжете романа. Он с начала до конца
выступает в качестве сострадающего спутника
других персонажей романа и часто интуитивно прозревает собеседников. Но раз идет речь о практической способности, он
не только, просто бессилен, как ребенок,
но даже осложняет ситуацию. Его двойное предложение и Натасье
и Аглае приводит их к скандальному поединку. Вслед за
тем к трагической гибели Настасьи.
Он, оказывается, никого не сумел спасти. В чем заключается причина совершенного бессилия Мышкина в действительности? Сам сюжет романа развертывается вокруг судьбы героини
Настасьи Филипповны, которая объективируется как предмет торговли. Вообще действительный мир романа «Идиот», в частности
для Настасьи Филипповны, содом, ад, пронизанный
силами объективизации., т.е., <Я - Оно>по
понятию Мартина Бубера. Здесь возникает вопрос: в каком соотношении
находится двух родов отношения к миру, т.е., <Я - Ты>, олицетворенное в
образе Мышкина и отношение <Я - Оно>,
пронизывающее все общество вокруг Мышкина и Настасьи. Мне, кажется, крайне важно понятие о моменте перемещения этих двух отношения в жизни. Об этом вопросе нам помогает понять Мартин Бубер в книге «Я - Ты» Еврейский философ дает такую формулировку: «Мир Оно обладает связанностью в пространстве и времени. Мир Ты не имеет никакой
связанности в пространстве и времени. Отдельное
Ты должно стать Оно, когда отношение исчерпано. Отдельное Оно может через вхождение в действительность отношения стать Ты»3.. Из этих слов Бубера в связи с нашей тематикой
очень важно высказывание, что мир Ты свободен
от определения пространства и времени, в то же время не менее значительно, что Ты неизбежно должно обращаться в
Оно. По другим словам Бубера:
«В мире каждое Ты в соответствии со своей сущностью обречено стать вещью или вновь отходить в вещность».4.
Это «возвышенная печаль нашей судьбы». Обратим внимание на первый из здесь отмеченных двух элементов характеристики <Я - Ты>, т.е., понятие: «Мир Ты имеет никакой
связанности в пространстве и времени», которое,
по-моему, тесно связанно с происхождением <Дежа-вю>. Герой-мечтатель «Белых ночей»,
Раскольников и Настасья Филипповна - все они
живут в одиночестве. Герой «Белых ночей» представляет себя Настеньке и
читателям как типичного мечтателя, живущего в одиночестве, только в своей фантазии, и для него совсем чужда действительная жизнь. Говорят, что психологически <Дежа-вю>
случается. Когда ослаблено ощущение контакта с действительностью настоящего
времени.(Бергсон и др.) По словам Бердяева из работы «Я и мир объектов - Опыт философии одиночества и общения»: «В своем одиночестве, в своем существовании в
самом себе я не только остро переживаю и сознаю свою
личность, свою особенность и единственность, но я
также тоскую по выходе из одиночества, тоскую по общению не с объектом, а другим с ты, с мы.
<Я > жаждет войти из замкнутости в другое <Я> и боится этого,
защищается от встречи, которая может быть встречей с объектом».5. <Дежа-вю> на встрече, по всей
вероятности, происходит из такой тоски «по выходе из одиночества», «по общению не с объектом, а другим, с ты, с мы» Воображаемую встречу до реальной встречи в пространстве и времени
прекрасно характеризует слова Бубера: «Мир ты не имеет никакой связанности в пространстве и времени» В мире <Ты> активизируется такие человеческие способности, как интуитивное
прозрение и предчувствие. Раз они оправдаются в пространстве и времени, т.е., объективируется, отношение <Ты>
исчерпывается и неизбежно должно падать в <Оно>. В этом смысле многозначительно замечание Бердяева: «<Я > жаждет
войти из замкнутости в другое <Я> и боится
этого, защищается от встречи, которая может быть встречей с объектом»6. Это переменчивое соотношение <Я - Ты> и <Я - Оно>, по-моему.
Можно истолковать в смысле соотношения «ассимиляции» и
«объективизации».Можно сказать, что так же как указано в формулировке Бубера,
и в мире Достоевского, часто наблюдается
перемещающее взаимное соотношение этих двух позиции. На Поэтическом уровне, автор, диалогически относясь к сознанию героев, эффективно контролирует эту функцию. Понятие <полифонизм> Достоевского, по-моему, акцентируется, главным
образом, на авторской функции ассимиляции с каждыми персонажами, т.е., <Я -Ты>, в тоже время, автору как художнику, в временно-пространственном отношении, неизбежно изображать образы и поступки персонажей в
причинно-следственной связи, т.е., объективировать их в какой-то мере в пространстве и времени. Поскольку Достоевский изображает человека как субъекта самосознания, стремящегося к соотношению <Я - Ты>, он гораздо меньше
объективирует персонажей в изображении по
сравнению с другими реалистами монологических романов. Тем не менее он хорошо знает
неизбежность «возвышенной печали нашей судьбы», т.е.,
неизбежность изменения соотношения <Я - Ты> в отношение <Я - Оно>. Таким образом, в качестве одного из главных мотивов в творчестве Достоевского, ставится драматизированное раздвоение перемещения <Я -
Ты> и <Я - Оно>, иными словами, «сострадания» и
объективации. Вот почему Мышкин, олицетворяющий идею «сострадание» и сам высказывающий
многозначительные слова: «Сострадание есть
главнейший и , может быть, единственной закон бытия
всего человека» (8, 192) не только становится причиной конфликта во
временно-пространственном отношении из-за причинно-следственной связи, но
превращается в объект поединка двух женщин. Значит, он должен был падать в <Оно>. Мечтатель из «Белых ночей», сначала подошедший к Настеньке с позицией «братское сострадание», потеряет свою позицию, когда речь шла о браке с
ней и неизбежно предстоит перед проблемой его жизненной
способности, тогда как его зарплата всего «тысяча
двести»(2, 137), которая равняется сумме в письме молодого Достоевского брату Михаилу, передающем, что благодаря совместной
жизни с товарищами («ассоциации»), «все не превышает
1200 руб.ассигнац<иями> с человека в год»(28, 134). Как
можно на эти средства жить семье?! Контрастно герою-мечтателю, долгожданный ее любовник ездил на год в Москву, чтобы устроить свои дела перед новобрачной жизнью. Он, кажется, практичным человеком и умеет вести жизнь спокойно во временно-пространственном отношении. Таким
образом, сама Настенька представляет собой раздвоенный образ тяготения к <Я - Ты> и к <Я - Оно>
до и после брака, об этом свидетельствует ее длинное письмо-признание
братской любви к мечтателю в финале романа. Ее раздвоенный образ в какой-то мере напоминает
Настасью Филипповну из «Идиота». И отношение Раскольникова к Соне, можно сказать, амбивалентное. На втором посещении Сони (на первом посещении ее Раскольников предупредил ей
о признании в убийстве Лизаветы), он находился то в
психологическом бессилии перед необходимостью, в
чувстве страха, то в апелляции к ее душевной поддержке. Прекрасно передает, по-моему, смену двух родов отношений к
Соне такая напряженная сцена внутренней борьбы Раскольникова: «И вдруг
странное, неожиданное ощущение какой-то едкой ненависти к Соне прошло по его
сердцу. Как бы удивясь и испугавшись сам этого
ощущения, он вдруг поднял голову и пристально поглядел
на нее; тут была любовь; ненависть его исчезла, как призрак. Это было не то; он принял одно чувство за другое. Это только значило, что
та минута пришла»(6, 314) В этом сгущенном многозначительном повествовании
очевидно ощущается психологически драматизированное
чередование <любовь - ненависть - любовь>, Иначе говоря, смену «Я - Ты, Я - Оно, Я - Ты>. В заключение, хотел бы отметить переживание своего рода <Дежа-вю> Соней, переданное
повествовательным изложением, когда она в решительный момент прозрела безмолвное признание Раскольникова.: «Ведь
не могла же она сказать, например, что она
что-нибудь в этом роде предчувствовала? А между тем, теперь, только что он сказал ей это, ей вдруг и показалось, что и действительно
она как будто это самое и предчувствовала»(6,
316) Таким
образом, за явлением <Дежа-вю> в творчестве
Достоевского наблюдается глубокий антропофилософский
смысл по отношению человека к человеку. ПРИМЧАНИЯ 1. М. Бахтин.
Проблемы поэтики Достоевского. М., «Советский писатель», 1963, с. 84 2.. Там же. с. 78. Мартин Бубер.
Два образа веры. (М., «Республика», 1995) с. 35 4. Там же. с.25 5. Н.А. Бердяев. Философия свободного
Духа. М., «Республика». 1994, с. 268 6. Там же. |