Самозванец-авторитет?

― Ко случаю награждения Икуо Камэямы медалью Пушкина

и сомнительного возникновения так называемого

бума на творчество Достоевского в Японии ―

　　　　　　　　　　　　　　　　 　НИЙДЭ Нобору　（член Японского общества Достоевского）

（新 出 登）

5 Отвечая им, Иисус начал говорить: берегитесь,

чтобы кто не прельстил вас; 6 Ибо многие придут

под именем Моим и будут говорить, что это Я, и

многих прельстят. <...> 21 Тогда, если кто вам

скажет: «вот, здесь Христос», или: «вот, там», -

не верьте. 22 Ибо восстанут лжехристы и лже-

пророки, и дадут знамения и чудеса, чтобы пре-

льстить, если возможно, и избранных.

(от Марка. Глава 13. Стихи 5, 6 и 21, 22).

Предисловие

Говорят, что в последнее время у нас в Японии якобы возник бум на творчество Достоевского. Об этом даже за границей пишут, в частности, в российской прессе. При ознакомлении с этими сообщениями создается очень странное впечатление, что тут не кто иной, как Икуо Камэяма в ходу и на первом плане стоит, а сам Достоевский прозябает на заднем. Действительно, стараниями средств массовой информации этот «ученый»-переводчик возведен в ранг идола, некоего «героя нашего времени». Он активно публикует свои работы по Достоевскому и его творчеству. А именно:

1) двухтомник «Достоевский – литература об отцеубийстве –» (2004 г.);

2) книгу «“Бесы” – Человек, который хотел бы стать Богом –» (2005 г.);

3) новый японский перевод «Братьев Карамазовых», пятитомник карманного размера (2006 – 2007 г.г.);

4) книгу «Воображаю возможную версию продолжения романа “Братья Карамазовы”» (2007 г.);

5) книгу «Достоевский – загадка и сила –» (2007 г.);

6) новый японский перевод «Преступления и наказания», трехтомник

карманного размера (пока вышел только первый том в октябре 2008 г.) и т.д.

Изумительное трудолюбие! Заметьте, это еще далеко не все, кроме работ по Достоевскому, он публикует книги и статьи на другие темы. Мало того, часто выступает с лекциями в программах просвещения по радио и телевидению. В конце концов исполняет многотрудные и ответственные обязанности в качестве Ректора Токийского государственного университета иностранных языков. Вот какой необыкновенный человек явился современному японскому народу! Его энтузиазм в деле служения русской культуре не мог не тронуть Главу Российской Федерации Дмитрия Медведева, который совсем недавно изволил наградить его медалью Пушкина за многолетнюю работу и большие успехи в ней. За год до этой славы Камэямы японские журналисты начали звать его «авторитетом по изучению Достоевского» и всячески перед ним благоговеть. Можно было бы ожидать, что работа такого «авторитета» наверняка вызовет большой отклик среди достоеведов во всем мире! Но…

Тут и возникает очень простой вопрос, а именно:

Известно ли о существовании Икуо Камэямы в Японии и о качестве его работ по Достоевскому достоеведам во всем мире?

«Да, про него слышали, но о его работах не имеем представления», - позволяю себе смело ответить за всех иностранных ученых. И не без причины. Почему? А потому, что выше перечисленные его работы по Достоевскому все до единой вышли только на японском языке. Следовательно, достоеведы из разных стран практически лишены возможности ознакомиться с текстами (а по-моему, избавлены от большой беды).

Однако, как один из японцев, серьезно опасающихся дальнейшего развития эпидемии камэямовщины (так и называю я про себя более правильно «бум на творчество Достоевского»), я решился взяться за перо и поделиться некоторыми подробностями этой страшной эпидемии, разразившейся в последнее время у нас в Японии.

Теперь к делу.

( Кстати, немного о себе. Я человек лет уже под пятьдесят. Учился русскому языку в университете в Японии, а по окончании его стал заниматься торговлей с бывшим СССР. С тех пор имею дело с Россией более двадцати лет. Постоянным представителем японской торговой фирмы работал в Москве 3 с лишним года, а объезжал по разным городам России по делу Бог знает сколько раз. Но начал изучать русский язык вовсе не для такой прозаичной цели, а именно потому, что хотел стать в состоянии воспринимать художественные произведения Федора Михайловича в подлиннике. Теперь, слава Богу, кажется, еле-еле заслужил прав на это и в свободное от труда время, пользуясь ими, «лакомлюсь». Короче говоря, один из преданных поклонников великого русского писателя, и больше ничего.)

1. Недопонимание и неумение

Считаю, что первым делом надо оценить уровень владения нашего «авторитета по изучению Достоевского» Икуо Камэямы русским языком. Разумеется, беспристрастно. В переводе наличие ошибок не порок, это неизбежность. Но огромное количество ошибок в переводе, огромное количество их – порок.

Выше упомянутый новый японский перевод «Братьев Карамазовых» стал публиковаться в сентябре 2006 г. Однако, по прочтении нескольких страниц из первого тома я испытал большое сомнение в качестве этого перевода. Дальше я стал внимаетльно следить за публикацией каждого последующего тома. На момент прочтения всех пяти томов в июле 2007 г. у меня сложилось впечатление, что этот самый «эпохальный» новый перевод полон ошибок – как минимум 600! В действительности, скорее всего, гораздо больше. Но я не оказался настолько терпеливым, чтобы проверить все сомнительные места во всех пяти томах, сверяя их с подлинником. До того их было много!

Год тому назад при разговоре с профессором Тоёфуса Киноситой,　я пожаловался на дурное качество нового перевода Камэямы. Проф. Киносита подозревал, что работа Камэямы может нанести большой вред литературному наследию Достоевского. На это есть серьезные причины: достаточно вспомнить ужасную невероятную версию «Матреша - мазохистка», представленную Камэямой в книге «“Бесы” – Человек, который хотел бы стать Богом –», которая подверглась жестокой критике со стороны Проф. Китноситы на сайте «Японского общества Достоевского», чьим руководителем сам является. На момент нашего разговора проф. Киносита еще не успел ознакомиться с новым переводом «Карамазовых». Чтобы ввести его в курс дела, я решил еще раз пробежать первый том романа (он заканчивается главой «Еще одна погибшая репутация»), составить перечень переводческих ошибок Камэямы, прокомментировать их и представить эти материалы профессору в качестве фактического обоснования кошмарной ситуации с недобросовестным переводом. Ознакомившись с моей работой и возмутившись ужасной халтурой Камэямы, проф. Киносита любезно дал согласие на публикацию этих материалов с моими скромными комментариями на сайте «Японского общества Достоевского». Таким образом они появились там к концу декабря 2007 г. и вызвали довольно сильный резонанс. В частности, один бывший учитель японского языка в нашей высшей общеобразовательной школе активно присоединился к нашей критической работе со своим перечнем сомнительных мест из нового перевода. Не зная русский язык, он сопоставлял новую версию с другими японскими переводами «Карамазовых». За некоторым исключением, большинство замеченных им мест не входили в мой перечень, так что мы с ним договорились проработать его перечень совместно. Однако нам недостало терпения (да, немудрено, что недостало!), чтобы продолжить проверку всего романа. Результаты нашей совместной работы по первому тому появились на том же сайте в середине февраля 2008 г.

Только в одном первом томе обнаружены были явные ошибки, плохие, неадекватные, недоходчивые переводы и т.п. всего в 117 местах на 422 страницах всего тома. Это, по-моему, не что иное, как порок. Мало того, в большинстве случаев Камэяма нелепо ошибается там, где предшественники перевели более или менее удовлетворительно.

Здесь, разумеется, нет никакой возможности привести все замеченные нами примеры дурного перевода. Придется ограничиться несколькими показательными «казусами».

Казус 1-й

Подлинник:

<...> Теперь, пока весело, говорю! Садись вот здесь за стол, а я подле сбоку, и буду смотреть на тебя, и всё говорить. Ты будешь всё молчать, а я буду всё говорить, потому что срок пришел. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.96)

Недопонимание Камэямы:

"я буду говорить всю историю, ты будешь постоянно молчать, а я буду говорить всю историю." (Считая бессмысленным цитировать версию Камэямы на японском языке, я только передаю по-русски, как он недопонимает взятые мной отрывки. Так и далее в последующих казусах. – Н.Н.)

Что касается второго и третьего «всё», то они оба без сомнения означают «постоянно», так как по грамматическому строю предложения ясно, что тут речь идет о сопоставленных двух действиях двумя разными субъектами, повторяющихся на одном и том же временном отрезке.

И первое «всё» тоже следует понимать в смысле «постоянно». Во-первых, принимая во внимание расположение данного отрывка в конкретном живом контексте произведения (в одной и той же Митиной исповеди дальше идет предложение со словом «всё» именно в смысле «всю историю (целиком)»: "Слушай, Алеша, слушай, брат. Теперь я намерен уже всё говорить. Ибо хоть кому-нибудь надо же сказать."). А во-вторых, основываясь на декламационной неисполнимости (при понимании первого «всё» в смысле «всю историю (целиком)» приходится декламировать текст, выделяя интонацией это самое «всё», что неисполнимо без нарушения хорошего ритма и музыкальности, а возможно декламировать ритмически и музыкально, только выделяя интонацией 4 глагола подряд, а именно: «смотреть», «говорить», «молчать» и «говорить»).

Следовательно, единственно возможная правильная версия:

"я буду постоянно говорить, ты будешь постоянно молчать, а я буду постоянно говорить."

Камэяма дает явного маху как по первому «всё», так и по третьему. Очевидно, что он музыкально глух к нюансам русского языка и не чувствует тонкость текста, а переводит художественные произведения так, будто расшифровывает древнеегипетские иероглифы - мертвые и совсем лишенные звука. Несмотря на это, он позволяет себе невиданную дерзость и начинает провозглашать японским читателям, не владеющим русским языком, причем пуская в ход свой авторитет в качестве Ректора Токийского государственного университета иностранных языков, всякое вранье по такой тонкой вещи, как стиль Достоевского. Например, он изволит распространять чепуху о том, что Федор Михайлович был бесстильным писателем. Или что слова Алеши Ивану - «Убил отца не ты» - могут звучать и в совсем оборотном смысле: «Убил отца ты!». Возгордился и обезумел ужасно!

Казус 2-й

Подлинник:

<...> А младенчика твоего помяну за упокой, как звали-то?

— Алексеем, батюшка.

— Имя-то милое. На Алексея человека божия?

— Божия, батюшка, божия, Алексея человека божия!

— Святой-то какой! Помяну, мать, помяну и печаль твою на молитве вспомяну и супруга твоего за здравие помяну. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.47)

Недопонимание Камэямы:

"— Какой святой младенец!"

Эта фраза всегда лежала и лежит камнем преткновения перед японскими переводчиками за всю историю японского перевода «Братьев Карамазовых». Тут перед ними предстоит барьер не только языковой, но и религиозный. Немудрено, что и Камэяма выходит слепой к религиозному нюансу и промахивается в его восприятии. Но он, нисколько не стесняясь своей неосведомленности о предмете рассуждения, до того дошел, что начал бредить, будто во главе «Великий инквизитор», давая Ивану называть Христа все время просто «он», а не прямо «Христос», тем самым Достоевский хотел намекнуть, - «Это вполне возможный самозванец-лжехристос»!? Нечего и говорить, что, так паллиативно рассуждая и сам себя хваля за эту версию, Камэяма и думать не думает принять во внимание, что в исходном каноническом тексте Федора Михайловича это «он» выглядит вовсе не просто «он», а именно «Он».

Казус 3-й

Подлинник:

<...>  Статья его смешна и нелепа. А слышал давеча его глупую теорию: «Нет бессмертия души, так нет и добродетели, значит, всё позволено». <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.76)

Недопонимание Камэямы:

"А слышал его последнюю (т.е.　высказанную несколько дней или недель тому назад – Н.Н.) глупую теорию?"

Меня поражает то, что дерзость рассуждать стиль Достоевского и в то же время младенческое незнание точного смысла такого наречия «давеча», которое довольно часто встречается в текстах этого писателя. Всем известно, что Иван высказал свою теорию вовсе не несколько дней или недель тому назад, а не далее как часок назад, даже меньше, в келье старца Зосимы при семейном собрании.

Казус 4-й

Подлинник:

<...> Да и был он уверен вполне, что отец кого другого, а его обидеть не захочет. Алеша уверен был, что его и на всем свете никто и никогда обидеть не захочет, даже не только не захочет, но и не может. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.93)

Недопонимание Камэямы:

"Алеша уверен был, что его и на всем свете никто и никогда обидеть не захочет, даже не только не захочет, но и не может захотеть."

Считаю совсем лишним какой бы то ни было комментарий.

Казус 5-й

Подлинник:

<...> Тогда я тотчас же написал ответ (я никак не мог сам приехать в Москву). Слезами писал его; одного стыжусь вечно: упомянул, что она теперь богатая и с приданым, а я только нищий бурбон — про деньги упомянул! Я бы должен был это перенести, да с пера сорвалось. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.107)

Недопонимание Камэямы:

"Тогда я тотчас же написал ответ (я никак не мог сам приехать в Москву). Слезами писал, что одного стыжусь вечно. То есть, упомянул, что она теперь богатая и с приданым, а я только нищий бурбон — про деньги упомянул! Я бы должен был это перенести, да с пера сорвалось."

Неимоверное недопонимание.

Казус 6-й

Подлинник:

<...> Образок-то, божией-то матери, вот про который я давеча рассказал, возьми уж себе, унеси с собой. 　И в монастырь воротиться позволяю... давеча пошутил, не сердись.　<...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.130)

Недопонимание Камэямы:

"Вот это тот самый и есть образок, божией-то матери, про который я давеча рассказал, возьми уж себе, унеси с собой. 　И в монастырь воротиться позволяю... давеча пошутил, не сердись."

Не могущий осязать сцену, Камэяма прибегает к сочинению от себя. Он выдумывает, что Федор Павлович заговаривает Алеше, видя перед собой данный образок или держа его в руках.

Казус 7-й

Подлинник:

— Давно знаю, и знаю наверно. Я в Москве телеграммой спрашивала и давно знаю, что деньги не получены. Он деньги не послал, но я молчала. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.135)

Недопонимание Камэямы:

"— Давно знаю, и знаю, вероятно."

Камэяма не знает, что в девятнадцатом веке слово «наверно» означало «наверняка», а не «вероятно», как в наше время, и что тогда оно было наречием, а не вводное слово, как теперь, потому и не поставил Федор Михайлович перед этим словом запятой.

Казус 8-й

Подлинник:

<...>Так и променяла бедняжка благодетельницу на благодетеля. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.13)

Недопонимание Камэямы:

"Так и променяла бедняжка благодетельницу на бедняка."

Нет слов.

Казус 9-й

Подлинник:

<...>... и вдруг вбегает нянька и вырывает его у нее в испуге.<...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.18)

Недопонимание Камэямы:

"... и вдруг вбегает нянька и вырывает его у матери с испуганным лицом."

Там же.

Казус 10-й

Подлинник:

<...> Но ночные лихорадки совершенно исчезли, <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.49)

Недопонимание Камэямы:

"Но ночные конвульсии совершенно исчезли,"

Там же.

Казус 11-й

Подлинник:

<...> — Меня не было, зато был Дмитрий Федорович, и я слышал это своими ушами от Дмитрия же Федоровича, то есть, если хочешь, он не мне говорил, а я подслушал, разумеется поневоле, потому　что у Грушеньки в ее спальне сидел и выйти не мог всё время, пока Дмитрий Федорович в следующей комнате находился. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.77)

Недопонимание Камэямы:

"то есть, если хочешь, можно сказать, что он мне говорил, "

Там же.

Казус 12-й

Подлинник :

<...> Нет, вы, господа Карамазовы, каких-то великих и древних дворян из себя корчите, тогда как отец твой бегал шутом по чужим столам да при милости на кухне числился. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.77)

Недопонимание Камэямы:

"тогда как отец твой бегает шутом по чужим столам да при милости на кухне числится."

Там же.

Казус 13-й

Подлинник:

<...> Притом его ждал отец, может быть не успел еще забыть своего приказания, мог раскапризиться, а потому надо было поспешить, чтобы поспеть туда и сюда. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.94)

Недопонимание Камэямы:

"Притом его ждал отец, наверняка не успел еще забыть своего приказания,"

Там же.

Казус 14-й

Подлинник:

<...> Подполковник же, тот — куда! <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.102)

Недопонимание Камэямы:

"Подполковник же, тот — ужасный лицемер! "

Там же.

Казус 15-й

Подлинник:

<...> Сотрясенная старуха Кате обрадовалась, как родной дочери, как звезде спасения, накинулась на нее <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.107)

Недопонимание Камэямы:

"Сотрясенная старуха Кате обрадовалась, как родная мать, как звезде спасения, накинулась на нее "

Непонятно, зачем он это так?

Казус 16-й

Подлинник:

— Нет, сегодня она не придет, есть приметы. Наверно не придет! — крикнул вдруг Митя. — Так и Смердяков полагает. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.112)

Недопонимание Камэямы :

"— Нет, сегодня она не придет, есть приметы. Вероятно, не придет! — крикнул вдруг Митя. — Так и Смердяков намерен."

Однако?!

Казус 17-й

Подлинник:

<...> Пескариков кушаете, в день по пескарику, и думаете пескариками бога купить!

— Невозможно, невозможно! — слышалось в келье со всех сторон. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.69)

Недопонимание Камэямы:

"— Невозможно, невозможно купить(т.е. пескариками Бога. – Н.Н.)!"

Перед таким ужасным переводом нельзя иначе реагировать, как кричать со всех сторон именно: «Невозможно, невозможно!»

Думаю, примеров было приведено достаточно. После ознакомления с выше приведенными казусами, должно быть, стало ясно, что во владении русским языком Камэяма не то, что не достиг высокого уровня, а все еще прозябает на довольно низком уровне для профессионального русиста.

*

Но, взамен верности, неужели перевод Камэямы в качестве современного японского текста является таким «живым», «ритмическим», «музыкальным», как пропагандируют, пользуясь каждым удобным случаем, он сам, издательство «Кобунся Ко., Лтд.» и близкие к ним русисты *1), журналисты, писатели *2) и т.п.? Уж не самореклама ли это неоправданная?

*1) Например, доцент Токийского государственного университета Мицуёси Нумано. Он прежде всех начал осыпать вымученными похвалами новый перевод Камэямы и продолжает хвалить безосновательно.

*2) Один из них - Масару Сато, дипломат, служивший несколько лет в Посольстве Японии в России, а затем обвиненный в злоупотреблении доверием государственного уровня, в результате чего временно отстраненный от должности и начавший писательское поприще. Пользуясь знанием русского языка, в качестве нанятого рецензента он превозносит работы Камэямы в газетах или журналах, а в инсценированной беседе с ним подтверждает высокий уровень владения Камэямы русским языком и подобострастно поддакивает ему в изложении безумной версии: «самозванец-лжехристос перед великим инквизитором».

Пробегая отзывы разных читателей, болеющих за Камэяму и его новый перевод, часто бросается в глаза одна и та же, хотя положительная, но довольно сомнительная оценка, а именно: «Легче читать, чем старые переводы!» Действительно, Камэяма завоевал такую оценку, но говоря без обиняков, только в силу искусственной стилизации современной разговорной японской речи ввиду легкой читаемости. Другими словами, в силу снижения текста до уровня «чтива», чем нельзя хвастаться, а чего надо стыдиться. Об этом свидетельствует тот факт, что отзывы болельщиков всегда отвлеченные и похожие друг на друга своей безличной перефразировкой одного и того же рекламного лозунга, широко распространенного издательством: «Живо!», «Ритмично!», «Музыкально!», тогда как их оппоненты объясняют свое отрицательное отношение конкретными замечаниями с точки зрения японского языка: неисправимая неграмотность, крушение логического течения, феноменальная путаница в выборе подходящих к контексту союзов, синтаксическая разруха, безобразие стиля и т.д. Значит, последние трезво видят суть дела, а первые только целиком заколдованы рекламной молитвой, витающей в воздухе из-за безудержной кампании издательства.

Затрудняюсь осязательно объяснить иностранцам о неуклюжести японского текста Камэямы, но считаю не совсем лишним привести следующие 2 примера.

Пример ( I )

Подлинник :

<...> этот Дмитрий Федорович был один только из трех сыновей Федора Павловича, который рос в убеждении, что он всё же имеет некоторое состояние и когда достигнет совершенных лет, то будет независим. <...> (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.11)

Неумение Камэямы :

"этот Дмитрий Федорович один только из трех сыновей Федора Павловича имел некоторое состояние, так что рос в убеждении, что когда достигнет совершенных лет, то будет независим."

Пример ( II )

Подлинник :

<...> Ей, может быть, захотелось заявить женскую самостоятельность, пойти против общественных условий, против деспотизма своего родства и семейства, а услужливая фантазия убедила ее, положим, на один только миг, что Федор Павлович, несмотря на свой чин приживальщика, все-таки один из смелейших и насмешливейших людей той, переходной ко всему лучшему, эпохи, тогда как он был только злой шут, и больше ничего. (ПСС ФМД в 30 тт., т.14, стр.8)

Неумение Камэямы :

"услужливая фантазия убедила ее, положим, на один только миг, что Федор Павлович, который был только приживальщик, и больше ничего, все-таки один из смелейших и насмешливейших людей той, переходной ко всему лучшему, эпохи, тогда как он был только злой шут, и больше ничего. "

Обе ошибки Камэямы одинакового типа в том смысле, что течение сознания персонажа схвачено в переводе совсем неправильно. Но вышло так, скорее сего, не то что из-за неосведомленности Камэямы об основных особенностях стиля Достоевского, а от его неумения грамотно выражаться даже на родном японском языке. Потому что вовсе не необходима особая осведомленность о стиле писателя для правильного перевода данных отрывков (всякий троечник по русскому языку мог бы перевести нормально). Одним из свидетельств этого служит ропот, неожиданно поднятый некоторыми из болельщиков нового перевода на наши замечания по этим ошибкам. К большому удивлению, по их мнению, якобы выходит, что и в том, и в другом случае версия Камэямы выражает то же самое, что у его предшественников. Т.е. на родном японском языке они не чувствуют бесспорную разницу между переводом Камэямы и другими правильными. Наряду с этими ребятами и Камэяма, кажется, сам считает наши замечания клеветами, будучи в полном убеждении, что, хотя на первый взгляд его версия синтаксически намного отличается от других переводов, но все-таки и ему самому тоже удалось, как предшественники, передать точный смысл подлинника на японском языке (есть такой признак). Если так, то дело уже выходит за пределы проблемы недопонимания тонкости русского текста и возникает новый вопрос в том, по хитрому ли расчету на успех в продаже в силу широко приемлемой легкой читаемости Камэяма нарочно решил унизиться до такого уродливого японского стиля, или уж оттого, что таков уровень его владения родным японским языком? Только одно можно сказать уверенно: во всяком случае его поступок далеко непохвальный.

Однако, какая грусть и злость охватывает всю мою душу, когда шедевр великого писателя, мной давно уже обожаемый и свято чтимый, подхватят неумелые руки и вытащат на улицу, и я вдруг встречаю его уже на рынке, неузнаваемый, в грязи, поставленный нелепо, углом, без пропорции, без гармонии, игрушкой у глупых ребят! 　Какие страшные трагедии устраивает с людьми реализм!

*

Недопонимание и неумение. Вот два основных порока в новом «эпохальном» японском переводе «Братьев Карамазовых», совершенном одним из последних лауреатов медали Пушкина, знаменитым русистом, ректором Токийского государственного университета иностранных языков - Икуо Камэямой.

2. Дурная бесконечность

В книге Камэямы «Достоевский – загадка и сила –» (2007 г.) мое внимание привлекло его предисловие, суть которого заключается в том, что, во-первых, в сутолоке всемирной глобализации нашего времени больше нет смысла посвятить себя академическому изучению Достоевского, как тщательной текстологии его творчества, замыкаясь в себе и отворачиваясь от действительности. Во-вторых, текст Достоевского далеко не универсален и говорит вовсе не обо всем, следовательно, необходимо приложить напряженные усилия, чтобы ловить плавающее между строками нечто и собирать даже различные мотивы, сюжеты, образы и т.п., появлявшиеся и исчезнувшие в вихрях мыслей у самого писателя при творческой работе. А в-третьих, необходимо дать свободу своему воображению и позволить ему воспарять, избавившись от ига здравого смысла, сбросив вериги стереотипов и отбросив литературоведческое наследие признанных достоеведов.

Великолепный манифест!

Но только в том случае, если бы Камэяма, сомнительно относящийся к возможности достижения новаторского результата путем тщательной текстологии, сам был способен к подобной работе. И отказался бы от нее только потому, что убедился в ее бесплодности. Здесь же ясно, как день, что потому и хочет он подчеркнуть бесполезность академического изучения, что сам категорически лишен способности заниматься им. Освобождение собственного воображения от какого-то ига с последующим ее взлетом – это не что иное, как последний и единственный оплот самурая без оружия. А запершись в этом оплоте, какие страшные стрелы пускает Камэяма? Только одни бреды-вреды! Вот это и есть плоды его воображения, освобожденного от некоего ига и воспаряющего над землей! Нескольких примеров бреда-вреда я уже касался выше: «Матреша -мазохистка», «слова Алеши Ивану - “Убил отца не ты” - означают совсем оборотный смысл» и «в поэме Ивана перед великим инквизитором стоит самозванец-лжехристос». Эту коллекцию можно дополнить еще одним примером: «Родной отец Смердякова, по всей вероятности, слуга Григорий (!?).» Этакими бредами-вредами пичкает публику этот «авторитет по изучению Достоевского» – Камэяма.

Кстати, и в книге «Воображаю возможную версию продолжения романа “Братья Карамазовы”», исходя из выше упомянутого убеждения, Камэяма позволяет себе воображать возможную версию второго романа, о котором Достоевский предупреждал читателей в «От автора» в первом романе, но завершить который ему не дала преждевременная смерть. За представленную Камэямой версию я не считаю нужным осуждать его. Кто же не имеет права воображать? Но хотел бы сказать одно: «Какой смысл воображать сюжет не написанного второго романа тому, кто даже существующий первый роман не только воспринять не может, но и воображать вынужден?»

*

После публикации наших работ с критикой нового перевода «Карамазовых», первый том нового перевода дважды издали дополнительно. При этом Камэяма с издательством «Кобунся Ко., Лтд.» без огласки исправили текст 45 местами именно с учетом наших замечаний. Мы попробовали вразумить их и внушить обязанность перед читателями обнародовать этот факт, но тщетно. Они не послушались нас. Мало того, давая интервью одному журналисту, собиравшемуся написать статью по поводу обнаруженного нами огромного количества дурных ошибок в новом переводе, Камэяма вздумал отделываться всякими, недодуманными, паллиативными доводами, то настаивая на том, что поправки были внесены им самим добровольно местами 40, то объясняя, что частично это результат компромиссного решения, вынужденного нашими «эксцентрическими (слово самого Камэямы)» замечаниями, а в действительности, те места даже и исправить не следовало бы, так что не исключена возможность заново восстановить первоначальную версию текста при будущем дополнительном издании. Т.е. он явно сам себе противоречит и в этом ничего дурного не находит.

Что ужасно и невыносимо в эпидемии камэямовщины, это то, что, во-первых, подкупленные издательством «Кобунся Ко., Лтд.» средства массовой информации, (например, одна из крупных газет «Майнити синбун», радио-телевизионная станция «NHK» и т.д.), пользуясь всевозможным большим влиянием на публику, ввели Камэяму в моду, чуть не надели на его голову лавровый венок и всячески содействуют ему с «Кобунся Ко., Лтд.». В конце концов до того дошли, что мобилизовали даже МИД Японии и Японский фонд для проведения какого-то симпозиума в Москве, который был целиком посвящен Камэяме и пропаганде его работ. И все это привело к награждению его медалью Пушкина. Это не что иное, как обида не только другим лауреатам этой же медали, но и великому поэту, имя которого она носит.　　А во-вторых, среди русистов, с одной стороны, компания Камэямы, камэямовцы, образующая заметную силу, победоносно выступает там и сям с одобрением возникновения вымученного бума на Достоевского, а с другой стороны, те, которым надлежало бы образовать оппозиционную силу против такой вульгаризации наследия великого писателя, почему-то упорно придерживаются сложа-руки-сиденья и никак не хотят разбить лед своего величественного молчания.

Сильнее всего меня возмущает непонятное и непростительное молчание добросовестных японцев-достоеведов, которые, на мой взгляд, обязаны и могли бы сопротивляться камэямовщине и предпринять решительные меры в защиту традиции серьезного изучения творчества Достоевского в Японии. Я имею в виду таких талантливых ученых, как Садаёси Игэта, Тэцуо Мочизуки, Ацуси Андо (кстати, они все руководители Японской ассоциацией русистов). На их деятельность обращают немалое внимание, к их литературе о Достоевском относятся с уважением, и я знаю, что они ни в коем случае не могут быть с камэямовцами одного поля ягоды. Зачем они молчат? Разве они не возмущены развитием страшной эпидемии? Неужто не берет их тоска? Странно. В высшей степени, странно… Не видя перед собой особых препятствий, беспардонной скачке тройки на камэямовцах и конца не будет. В таком случае свидетелями какого еще ужаса придется стать серьезным поклонникам Достоевского в Японии? Ведь, если в тройку впрячь только таких коней, как камэямовцев, то кого бы ни посадить ямщиком, ни до чего путного на таких конях не доедешь, не так ли? Вся моя мысль в том, что если люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое. Ведь как просто.

Заключение

В неискусном стиле неспециалиста я дописал до конца. Был бы рад, если бы удалось дать иностранным достоеведам хоть сколько-нибудь приблизительное представление о том, что творится у нас в Японии вокруг наследия Достоевского в последние годы.

В середине октября 2008 г. ко случаю начала публикации нового перевода Камэямой «Преступления и наказания» издательсвто «Кобунся Ко., Лтд.» поместило в газетах заметную рекламу (огромного формата, с полную страницу газеты) с фотографическим портретом Камэямы (тоже большого размера) под лозунгом: «Достоевский воскрес!» Одновременно в вагонах электричек появилась подобная реклама подвесного образца. Мало того, в рекламных статьях «Кобунся Ко., Лтд.» стала употреблять изумительное выражение: «Достоевский по-камэямовски». Камэяма, хотя частично вынужденный к тому по чужому наущению, но осознанно вместо Достоевского предлагает людям себя такого, как есть. К довершению всего этого ему подарена медаль Пушкина. Верх бесстыдства, и больше ничего!

Камэяме я желаю только одного. Если у него еще есть какая-нибудь тень совести, то пусть скорее опомнится, ужаснется того, что сам сотворил, и сознается, - «Это я… это я убил тогда Достоевского и его творчество недопониманием и неумением, и опозорил.»

К О Н Е Ц